Сам Александр решил, что афинской гетере следует ждать вестей в гиерапольском храме, а Птолемей передал ей его волю, значит, ей не пристало перечить ни царю, ни однoму из самых приближенных к нему соратников. Всё решили за неё, даже шкатулка с платой за гостеприимство служителей богини была приготовлена заране. Таис это сперва кольнуло: всё-таки гетеры в отличие от мужних жён привыкли к большей независимости в выборе того, куда и с кем им ехать, где жить, но настоящей обиды не было, поскольку Таис понимала, что о ней позаботились таким образом и что она, хоть её и сравнивали с царицей амазонок, когда она танцевала иппогиннес, не являлась таковою, а потому будет лишь обузой в тяжёлом походе. Пожалуй, если сравнивать ожидание в военном лагере у переправы через реку и пребывание в старинном святилище великой женской богини, пусть и отнюдь не светлой эллинской Афродиты, второе более соответствовало бы как статусу, так и характеру афинянки. Её интересовали древние культы, несмотря на то, что знакомство с некоторыми из них в Египте едва не закончилось её смертью, поэтому, простившись с Птолемеем, Таис, чтобы немного отвлечься от тревоживших её невесёлых мыслей, пыталась вообразить себе древний храм, пока её размышления не перешли в дремоту, а та не обернулась крепким сном.

   Храм Матери Богов, Кибелы, Ашторет, Великой Богини, чьих имён не перечислить, резко отличался от представлявшихся эллинке в полусне храмов её родины, чуть сильнее он напоминал архитектуру пустынного Египта: та же монументальность, основательность... Наличие двойных стен поразило гетеру больше, нежели удивительное соседство хищников и травоядных в храмовом дворе. Если в Элладе храмы держались открытыми, чтобы каждый мог беспрепятственно прийти поклониться богам, то это здание можно было смело назвать укреплённой крепостью. Сходство становилось заметнее благодаря присутствию вооружённой стражи и лишь слегка сглаживалось роскошными садами на террасе.

   «Недоброе место...» — решила Таис и чудом удержалась от отвращающего зло жеста — не стоило показывать, какое впечатление на неё произвёл храм, ни встречавшим её жрицам, ни грозной богине, чьей немилости Таис боялась совершенно искренне.